Наткнулась вот... Сочинено три года назад, хе.
Заклятье злой колдуньи
Заклятье злой колдуньи
- Какой хорошенький!
Женщины всегда умиляются при виде младенца – что может быть естественнее? Но девушка, у которой вырвались эти слова, ахнула, зажала себе рот ладонью и кинулась бежать, не разбирая дороги. А молодуха с ребеночком на руках нахмурилась ей вслед и на всякий случай прищелкнула пальцами над своим ненаглядным крошкой, отводя беду. Непривычно смотрелись подозрительно сдвинутые брови на круглом, добродушном лице. Мелания была от природы доверчивой, приветливой и довольно-таки застенчивой, но даже курица грозно хлопает крыльями и бросается на врага, защищая своего цыпленка. Не то, чтобы она ждала плохого от Греты. Не было между ними никакой ссоры. Мелания в жизни ни с кем не ссорилась, да и Грета – тоже. И, хотя Мелания жила в достатке, счастливой женой и матерью, незамужняя Грета, в одиночку кое-как перебивавшаяся со дня на день, завистливой никогда не была. Но в деревне поговаривали, что у Греты дурной глаз. Да еще какая хитрость-то: под видом добра порчу насылает! Кого похвалит или просто улыбнется кому ласково, с тем непременно что-нибудь стрясется – то ли хворь какая нападет, то ли еще что. Может, совпадение, а может быть, и нет – никогда ведь не знаешь.
А вот сама Грета знала наверняка. Оттого и бежала сейчас, словно гнались за нею злобные сестры-лесовухи, что подстерегают запоздалых путников на перекрестках дорог темными осенними ночами. Опять не удержалась! Проклятый мой язык, да когда ж ты перестанешь молоть что ни попадя? Хоть бы ты отсох! А если бы и отсох… Мысли-то куда денешь? Никому вокруг добра не пожелать, никому не улыбнуться хоть бы в самом глубоком закоулке души – разве же это возможно?
Добежав до леса, Грета бросилась ничком в траву, закрыла голову руками. Слишком, слишком хорошо знала она свою историю.
История, в сущности, простая и обычная. Жил-был на свете отважный рыцарь, и полюбила его могущественная колдунья. А рыцарь полюбил прекрасную даму и увез ее прочь на белом коне. А может, и не на белом, но уж, во всяком случае, очень быстром. И колдунья их не догнала, хоть и помчалась вослед на гремящей колеснице, запряженной грифонами. Но была она злопамятна и поклялась, что на земле или под землей отыщет ненавистную парочку и поквитается за оскорбление. Не знали бедные влюбленные покоя, все дальше и дальше бежали они, спасаясь от разъяренной колдуньи. А когда родилась у них дочь, решили они спрятать малышку от мстительной волшебницы. Оставили маленькую Грету у одной доброй старушки в глухой, никому неведомой деревне. Одинокая старушка привязалась к девочке всей душой, растила ее, как родную внучку. И все-таки чародейка разыскала ее. Грете колдунья сказала, что настигла ее отца и матушку и убила обоих лютой смертью, но и этого ей показалось мало. Впрочем, злодейка могла и солгать. Возможно, рыцарь с красавицей женой ее перехитрили, скрылись так далеко и так надежно, что ей пришлось отказаться от погони. Так или иначе, ведьма выследила их дочь и прокляла особо извращенным способом.
- С этого дня, - сказала колдунья перепуганной девчонке, - каждому, кому пожелаешь добра, ты будешь приносить беду, а те, кого ты ненавидишь, будут процветать и благоденствовать. И так будет до твоего смертного часа! Один только есть человек на всем белом свете, на кого заклятье не подействует, и если случится так, что ты его полюбишь – освободишься от моих чар. Ищи и надейся, милая крошка!
Сказала и пропала.
Вскорости приемная бабушка Греты слегла. Да и то – старенькая она уже была, говорили соседи, пожила свое. После ее смерти в дом вселилась бабушкина племянница, женщина тоже немолодая, но полная сил и боевого задора. При жизни она и знать старушку не хотела, а теперь вдруг вспомнила родство и предъявила свои права. Домик, хоть и стоял на отшибе, был справный, да и хозяйство при нем хорошее – яблони, огород, малина. А племянница как раз успела намертво рассориться с обеими невестками.
Грету прогнать со двора племянница все же не решилась – побоялась осуждения соседей. Но обращалась с ней – любой злой мачехе впору. Черной работой завалила, впроголодь держала, черствым куском попрекала. Можно себе представить, как ее любила Грета! И горластая, прижимистая тетка цвела да радовалась жизни. Болезни обходили ее стороной, урожаи со скромного садика-огородика приносили невиданный доход, а яблоки так и вовсе прославились, издалека за ними люди приезжали. Приехал как-то раз один вдовый купец, приглянулась ему хозяйственная да любезная вдовушка (норов свой племянница, понятное дело, придержала, медом и елеем растекалась вокруг дорогого гостя). Сыграли свадьбу, и увез купец «молодую» жену в свою деревню. Яблоньки выкопал и увез тоже. А повзрослевшая Грета осталась сама себе хозяйкой.
Была она не сказать, чтобы необыкновенно красива, но и не дурна собой. Высокая, стройная, с огромными серьезными глазами. За нею начали ухаживать. Она же держала себя строго, одевалась в черное, как старуха, не появлялась на деревенских сборищах – и оттого становилась необычной, непохожей на других. Это только пуще распаляло интерес. Молодые люди из кожи вон лезли, стараясь завоевать неприступную Грету. Но стоило ей дрогнуть, допустить в сердце хоть мимолетную симпатию к какому-нибудь обаятельному красавчику, как приходила беда. Одного среди зимы порвал медведь-шатун, другого летней порой извела лихоманка, с третьим вовсе по-глупому получилось – колол дрова, топор отскочил и перерубил ему ногу. Парни стали сторониться Греты.
Хуже всего было сознавать, что где-то живет человек, который мог бы снять заклятие. Может быть, даже близко. Может быть, она его знает или могла бы встретиться с ним на ярмарке. Но ведь не станешь перебирать наугад: этот не тот, и этот не тот, пусть себе мрут один за другим, пока не угадаешь того, единственного.
Она замкнулась, в деревне появлялась как можно реже, даже за водой ходила – все старалась подгадать, чтобы у колодца никого не было. Котенка чужого погладить боялась, пташку певчую услышит – отворачивается. И все равно, нет-нет, да случится оплошность – вот как сегодня. Шла узнать, не нужно ли кому спелой малины, увидала Меланию с сыночком на руках…
А Мелания уже бежала к мужу, прижимая к груди надрывно орущий сверток. Как глянула на него Грета-нелюдимка глазом своим нехорошим, так дитя с тех пор и заходится плачем. Что за напасть – неведомо. На истошный материнский крик сбежались люди. Меланию в деревне все любили, мужа ее уважали, а против Греты давно уже у многих накипело.
- Сколько еще будем терпеть ее пакости? Ребеночка малого, и то не пожалела, змея подколодная!
Толпа, вмиг разъярившись, двинулась к дому Греты.
Когда девушка, устав плакать, вышла из леса, на пригорке у околицы уже полыхало. Горел домик Греты, негодующие сельчане крушили малинник. Праведный гнев требовал исхода.
- Сбежала, мерзавка!
- Ничего, от нас не уйдет!
- Собак бы сюда!
Оценив идею, отправились за собаками. Грета кинулась назад, в лес, не разбирая дороги.
Зачем жить такой, как она? Без нее мир станет лучше. Но такая смерть… Ведь сожгут живьем, забьют камнями! Нет, не хватило у Греты сил выйти навстречу озверевшей толпе. Всхлипывая, ненавидя саму себя, бежала она все дальше, искала спасенья в чащобе.
И вдруг перед ней открылась полянка, а на полянке – человеческое жилье. Дом не дом, а так, лачужка убогая, замшелая, до половины в землю вросла. Но для Греты – лучше всякого дворца. Бросилась к двери, постучала.
- Кого принесла нелегкая? Пошли вон! – отозвался из-за двери скрипучий голос, будто сухостойное дерево качнулось на ветру. Но Грете уже мерещились собаки, бегущие по следу с высунутыми языками. Она всем телом ударилась о дверь – и ввалилась в хибарку.
В хибарке было темно, пахло плесенью. Тускло горел огонь в очаге, а та, что мешала гнусного вида варево в котле, просто не могла быть никем, кроме лесной ведьмы, о которой в деревне рассказывали по вечерам страшные сказки.
- Сто лет человечьего духа не бывало, - проскрипела скрюченная в дугу уродливая карга, тряся спутанными космами, - а ты, смотри-ка, сама пришла.
- За мной гонятся, - прошептала Грета, - с собаками.
- Гонятся, говоришь? – встрепенулась лесовуха. – А ну-ка, пшла! Пшла отседова! Придут – и меня заодно с тобой порешат!
- Сжальтесь, спрячьте меня! – взмолилась Грета.
- Ишь, разлакомилась! Чего это я тебя прятать буду? Чай, не сундук с сокровищами! – визгливо захохотала карга, но тут же снова напустилась на девушку: - Пшла, говорю! Может, за дело тебя ловят! А и не за дело, мне-то что? Охота была из-за какой-то дуры деревенской головушку сложить! В чужом пиру похмелье!
- Ничего тебе не сделается! – обозлилась Грета. – Я таких, как ты, терпеть не могу – значит, все у тебя обойдется, сухой из воды вылезешь.
- Это почему ж ты меня так строго? – заинтересовалась вдруг лесовуха.
- А потому, что ты не любишь никого!
- С чего ты взяла? – удивилась карга, бережно снимая котел с огня и пристраивая на рассохшейся лавке у стены. – Я люблю, да как еще люблю-то!
- Кого же ты любишь? – насмешливо спросила Грета.
- А саму себя! – с торжеством ответило страшилище. – И тебе, между прочим, советую!
Грета застыла, ошеломленная. Полюбить себя? Как же она раньше-то не додумалась! Обратить заклятье против себя самой, и смерти искать не придется – она Грету сама найдет, оглянуться не успеешь.
Ноги подкосились, и Грета села прямо на пол, без сил привалилась к двери.
- Как же я смогу себя полюбить, когда привыкла ненавидеть?
- Э-э, красавица, ты это лучше брось! Себя ненавидеть – последнее дело! – от души ужаснулась коряжина в лохмотьях.
- Научи меня, лесовушенька! Ну скажи, за что меня любить? На самом-то деле совсем я не красавица, и ума у меня нету особого, да еще и несчастье приношу…
- Глупости, глупости говоришь! – замахала руками лесовуха. – Разве себя за что-то любят? Тут тебе не то, что репу на базаре выбирать – какая пожелтей да покруглей. Ты, бестолковая моя, вот о чем подумай, умишком-то пораскинь, какой уж у тебя имеется. Представь ты себе кого-нито, кого лучше али там счастливей себя считаешь.
- Ну, к примеру… Мелания! – выпалила Грета.
- Пущай будет Меланья. А теперь подумай хорошенько – хотела бы ты с нею местами поменяться, чтобы ты была не ты, а она? Чтобы ее глазами на белый свет глядеть, ее слезами плакать, ее радостью радоваться?
Грета добросовестно задумалась. И вдруг… У нее даже голова закружилась. Мелания – хороший человек, очень хороший, но стать ею?! Да ни за что! Вот ни за что, и все тут!
- Уразумела? – снисходительно справилась лесовуха, внимательно наблюдавшая за девушкой.
- Кажется… уразумела, - прошептала Грета.
На душе у нее вдруг стало необыкновенно спокойно. Пускай ее жизнь была отравлена чудовищной местью колдуньи, пускай сегодня наступит конец – но это была ЕЕ жизнь, и в этой жизни ей было даровано самое драгоценное сокровище в мире – возможность быть самою собой.
Грета встала и поклонилась лесовухе в пояс.
- Спасибо тебе, добрая лесовушенька!
И шагнула за порог. Теперь она не боялась вернуться в деревню.
- Вот девка дурная, - озадаченно пробормотала лесовуха, скребя когтями клочковатые лохмы. – Добрую нашла, тоже мне…
Подойдя к околице, Грета увидела нечто очень странное. Несколько деревенских теток возились у малиновых кустов, подвязывая поломанные стволики к колышкам. Мужчины, пристыженно покряхтывая, подправляли обгорелые стены, заново подводили стропила. Когда заметили Грету, работа приостановилась. Вперед вышел муж Мелании, смущенно повел широкими плечами.
- Ты, это… прости нас, Грета. Мы тут… погорячились маленько. Малой, видишь, раскричался, вот и стукнуло в башку – ты, мол, того… сглазила, значит. Не обижайся, сделай милость. Мы дом-то отстроим… Обстановку, опять же, соберем.
Остальные загудели что-то одобрительное.
- А маленький, что с ним? Он здоров? – замирая, спросила Грета.
- Здоров! – расплылся в улыбке довольный папаша. – Зуб у него прорезался!
Непомерная тяжесть слетела у Греты с плеч. Заклятие снято! Последовав совету лесной страхолюдины, Грета нечаянно угадала ключ к чарам колдуньи.
- Если бы вы знали, - воскликнула Грета, широко раскинув руки, - если бы вы знали, как я вас всех люблю!